альтернативный текстНа этой фотографии Сергею Голубкову 18 лет. Неиссякаемый оптимизм был дан ему от рождения и помогал творить великие дела всю жизнь.
Сергей Голубков со своими одноклассницами. С Таней Кореньковой-Додух (стоит слева) Сергей дружил всю жизнь.
Семья родственников, в которой Сергей жил на первом и втором курсе в Санкт-Петербурге. В одной комнате…
Дедушка Еспер Всеволодович Иванов со своими внуками Леонидом, Сергеем и Густавом Голубковыми.
Фирменная улыбка Сергея Голубкова, не покидавшая его всю жизнь, до последнего вздоха. 1961 г., Сталинград
Леонид Ефименко, Евгений Гусев, Сергей Голубков и Владимир Додух. Они не только вместе учились в Ленинградском технологическом институте, но и жили в одной комнате в общежитии, и дружили всю жизнь.
Фотография Сергея и Инги из фотоателье сразу после загса 18 декабря 1958 года.
Рядом с Сергеем – мама Инги, Нина Павловна Васильева, спасительная тёща.
Всю жизнь Сергей Викторович занимался спецхимией: сначала производил, потом – руководил этой огромной подотраслью в стране.
Дискуссия Сергея Викторовича Голубкова и Марка Анатольевича Захарова в Театре Ленинского комсомола по поводу производственной темы на сцене была опубликована во французском журнале «Пари Матч», 1982 г.
Лауреаты закрытой Ленинской премии 1972 года: слева направо – И.В. Мартынов, С.В. Голубков, В.М. Зимин, А.П. Томилов, И.М. Мильготин.
Главным в Клубе СОП (санитарно-обмывочный пункт) был волейбол!
В Москве Сергей Викторович пристрастился к теннису, но его страстью с детства и до последних дней оставались шахматы.
Друзья Голубковых в Волгограде – большая семья Бисекеновых. Рядом с Сергеем Викторовичем – Галия и Инга. Обе – в одинаковых платьях. Весьма распространённая ситуация в СССР, поскольку все отоваривались в одних и тех же магазинах с ограниченным ассортиментом.
На корпоративах советских времён приглашённые звёзды не требовались. Танец маленьких лебедей – коронный номер Сергея Викторовича (второй справа в первом ряду), начало 70-х годов.
Леонид Аркадьевич Костандов, министр химической промышленности СССР, и его заместитель, верный и надёжный друг Сергей Викторович Голубков.
Сергея Викторовича Голубкова и Юрия Михайловича Лужкова связывали множество совместных полезных дел, смелых реализованных проектов и тёплая дружба.

«Буранный» тупик. Возможно ли создание нового многоразового челнока?

Статья из газеты: Еженедельник «Аргументы и Факты» № 46 14/11/2018 автор интервью Валентин Рыбицкий

30 лет назад советский космический челнок «Буран» совершил свой первый полёт.

Орбитальный корабль «Буран», выполнив двухвитковый полёт по орбите вокруг Земли, приземлился на посадочную полосу космодрома Байконур 15 ноября 1988 года. © / Александр Моклецов / РИА Новости

Почему полёт 15 ноября 1988 г. стал первым и последним для корабля, к­оторый на многие годы обеспечил бы нашей стране господство в ближнем к­осмосе?

Доктор химических наук, л­ауреат Ленинской премии, первый замминистра химической промышленности СССР Сергей Голубков, ответ­ственный за химическую составляющую проекта «Буран», рассказал о ранее не обнародованных фактах того проекта. Это интервью я взял за полгода до юбилейной даты. Сергей Викторович был серьёзно болен. Спустя несколько дней я сообщил ему новость: «Концерн «Калашников» выкупит у госкорпорации «Ростех» 60 % акций НПО «Молния», участвовавшего в создании орбитального космического корабля «Буран»… Это должно помочь «Молнии» выйти из кризиса и в перспективе участвовать в создании нового многоразового челнока». Спросил: «Реально ли создать «Буран-2» в нынешних условиях?» Увы, ответа я не получил – Сергей Викторович ушёл из жизни.

Эпопея «Бурана». Почему в СССР не пригодился космический челнок

– Сергей Викторович, как вы, химик, попали в состав Совета – главного оперативного органа по разработке летательного космического аппарата?

– В 1977 г. меня назначили замминистра химической промышленности по спецхимии – направлению, связанному с решением оборонных задач. Первым, кому наш тогдашний министр Леонид Костандов меня представил, был министр общего машиностроения Сергей Афанасьев. К этому времени после долгого обсуждения было принято окончательное решение о создании советского челнока. А споры были горячими. Авиаконструкторы отказались: понимали, что атмосфера и космос – принципиально разные вещи. Роль химии в проекте тоже воспринималась неоднозначно. Например, генеральный конст­руктор авиационной промышленности Андрей Туполев на одном из совещаний заявил: «То, что «Буран» нельзя сделать из металла, я понимаю. Но в то, что его можно сделать из химии, я не верю». Афанасьев тогда всё взял на себя. Надо отметить, он был уникальной личностью – волевой, целе­устремлённый, прекрасный организатор. Входить с ним в клинч было опасно.

«Буран» действительно прин­ципиально отличался от самолёта – его старт был огневой, а сделан он был на 80% из химических материалов. Но авиаторы всё же сыграли в этом проекте свою роль: на базе Министерства авиационной промышленно­сти проверялись первые модели челнока на планерность и был создан сверхмощный самолёт «Мрия» – воздушная стартовая площадка для «Бурана».

 

 

Самолет Ан-225 «Мрия» с многоразовым космическим кораблем «Буран» на внешней подвеске во время перелета с космодрома Байконур в Киев, чтобы далее отправиться на международный авиакосмический салон в Ле Бурже (Франция). 1989 г. Фото: РИА Новости/ Игорь Костин

– Главным конструктором «Бурана» назначили тогда уже немолодого, под 70 лет, Глеба Лозино-Лозинского. Почему выбрали именно его?

– А он сам себя предложил, потому что знал, как надо его делать. И это он сказал, что надо делать с химиками. Ему поверили и доверили дело огромной государственной важности.

Глеб Евгеньевич сразу выдал перечень химических материалов, которые были нужны, но которых никогда не производили. Например, топливо. Если в ступенях ракеты при запуске использовалось традиционное горючее, то в самом «Буране» – не имевшее аналогов сложнейшее химическое.

– С чего начинали?

Орбитальный корабль «Бор-5» — предвестник «Бурана». Летно-испытательный институт. 1991 г. Фото: РИА Новости/ Сергей Скрынников

– На первом месте стоял кварц особой чистоты – важнейший компонент для защиты корабля. Привезли образцы с Урала – не подошли. Следующую партию доставили из Бразилии. Её использовали в изделии «Бор» – прототипе «Бурана», на котором испытывали планерные свойст­ва. После полёта «Бор» приводняли в океане, где его подбирали наши корабли. Благодаря участ­вовавшему в проекте моему коллеге по министерству Николаю Струкову удалось сохранить единственный экземпляр этого аппарата. Он находится в Музее авиации в Жуковском, который отец Николай создал, уже став священнослужителем. А всего «Буранов» произведено более 10. Четыре их них были полностью укомплектованы.

Для получения кварца высочайшего качества в Гусь-Хрустальном построили громадные мощности. Это сложнейшее производство, к счастью, сохранилось и сейчас не особо открыто. Занималась им уникальная женщина – Маргарита Асланова, доктор наук, профессор, лауреат Сталинской и Государст­венной премий. В 1980 г. получила за это Героя Соцтруда.

Работа над «Бураном» сконцентрировала, как пальцы в кулак, несколько сот коллективов из различных отраслей. Кроме того, для обеспечения проекта было создано 40 новых производств. Организовывать, отслеживать, эффективно координировать их деятельность – задача сверхсложная. С ней красиво справлялся Юрий Коптев из технического управления Министерства общего машиностроения, возглавивший впоследствии «Роскосмос».

В проекте были задействованы лучшие умы и специалисты практически всех республик Советского Союза. За полгода-год мы могли сделать работу самой высокой сложности. Например, в Белоруссии создали 5 бортовых электронно-вычислительных машин, 4 из которых вырабатывали решения по заданным параметрам, а пятая их синтезировала. Сработали они очень чётко, обеспечив успешные полёт и посадку в автоматическом режиме. Всего было создано 300 новых материалов, в том числе совершенно уникальных – специальные волокна и ткани на их основе, смазки, топливо, термоизоляция, системы управления… Так что «Буран» сделан исключительно по отечественным технологиям и из наших материалов.

Фото: АиФ

Посадка в небытие?

– Как проходил первый полёт?

– Я был одним из немногих приглашённых в Центр управления полётами в Королёве. На Байконуре можно было видеть только старт и посадку, а отсюда – как он идёт по миру. Всего сделал два оборота. Волнение – не передать. Особенно когда он выходил из зоны видимости наших кораблей-наблюдателей. И очень яркое зрелище – приземление. Торможение началось под Южной Америкой. Когда «Буран» вошёл в атмосферу, отстрелилось 8 термоизоляционных плиток – для выхода высотомера. Так что разговоры о том, что они отвалились в результате перегрузок, неправда. А вот дальше произошло неожиданное для нас. На высоте 30 км возле «Бурана» появился самолёт. Это лётчик-испытатель Магомед Толбоеввстретил космического путешественника и сопроводил его к месту посадки. После чего зарядил каскад фигур высшего пилотажа на 22 минуты, забыв о кинооператоре во второй кабине. Бедняга был ни жив ни мёртв. А мы в ЦУПе ещё часа два не расходились: не верилось, что всё прошло без сучка без задоринки.

– Какие преимущества в связи с этим получал Советский Союз в космическом соперничестве с американцами?

– Не секрет, что «Буран» создавался главным образом в интересах Министерства обороны в ответ на американскую милитаризацию космоса. Главное преимущество нашего челнока – что он входил в космос с полным запасом топлива, это делало его и до сих пор делает не сравнимым ни с чем. Фактически он мог в любое время и в любом месте вынырнуть из космоса, нанести удар и уйти от поражения. Кроме того, он мог находиться в полёте очень долгое время – насколько хватало продовольствия и здоровья космонавтам. Всего этого и близко не было у американ­ских шаттлов, с которыми его часто сравнивают. Двадцать «Буранов» обеспечивали бы наше полное господство в космосе.

– Я помню, с каким восторгом и гордостью за страну мы смотрели по телевизору, как приземлялся «Буран». Казалось, на его создателей обрушится шквал наград, народной любви и славы. А на самом деле?

– Да, в другое время так бы оно и было. Но десятки тысяч людей, причастных к этому грандиозному событию, не были удостоены даже привет­ствия от тогдашнего главного по СССР Михаила Горбачёва. Мало сказать, что это был шок. Конечно, руководители министерств и ведомств, как могли, старались на своём уровне сгладить это высочайшее пренебрежение, поощряя своих сотрудников. Вскоре стало ясно: началась предпродажная подготовка страны. Покупателем оказался тот, для сдерживания кого и создавался «Буран».

Пасынки Вселенной. Как «Спейс шаттл» завёл США в космический тупик

Справка

■ Программа «Энергия – Буран» была ответом СССР на американский многоразовый космический корабль «Спейс Шаттл». Орбитальный самолёт разрабатывался прежде всего в оборонных целях – чтобы сдержать потенциального противника, который мог использовать космическое пространство для быстрой доставки ядерного оружия. Но были и мирные задачи – выводить на орбиту, обслуживать и возвращать на Землю космические аппараты.

■ Для «Бурана» специально построили аэродром «Юбилейный» на Байконуре. Кроме того, были подготовлены два запасных аэродрома. Единственный полёт советского челнока продлился 205 минут, за это время корабль (полностью в автоматическом режиме!) совершил два витка вокруг Земли и сел на аэродроме.

■ В 1990 г. работы по программе были приостановлены, а в 1993 г. прекращены. Озвученная причина – отсутствие финансирования. На момент закрытия программы было построено (или велось строительство) 5 кораблей. Кроме того, существовало несколько макетных образцов для динамических, электрических, аэродромных и прочих испытаний. Один из них сейчас стоит на ВДНХ.

■ Единственный летавший в космос «Буран» (изделие 1.01) был разрушен: в 2002 г. на него упала кровля монтажно-испытательного корпуса на Байконуре, где он хранился.