Премия

Дело было в 1972 году, в конце апреля. Стояла тёплая весна, было воскресенье. Я и трое моих друзей культурно отдыхали у меня дома. Вдруг телефонный звонок и холодный голос в трубке: «С вами будет говорить заместитель министра обороны СССР по во­оружению. Ждите, соединяю». Я прикрыл трубку рукой и громким шёпотом прошипел, что звонят из Министерства обороны. Мы тут же решили, что случилось нечто ужасное, иначе кто бы стал зво­нить в воскресенье, и страшно перетрухнули. Мой завод работал на Министерство обороны и весьма успешно – никаких ЧП по нашей вине не случалось до сих пор. А тут…

В трубке раздался приветливый голос маршала Николая Ни­колаевича Алексеева, и от сердца немного отлегло: «Что, Сергей Викторович, отдыхаешь? И правильно. А у меня для тебя хорошие новости. Тебе и твоей команде присуждена Ленинская премия. По­здравляю от души». Я потерял дар речи, и первое, что пришло на ум, – розыгрыш. Поэтому я, набравшись наглости, спросил: «А нельзя ли подтвердить это телеграммой?» «Телеграмма уже направлена», – усмехнулся Николай Николаевич. Тут же раздался настойчивый звонок в дверь – принесли правительственную телеграмму, и по­чтальон стоял по струнке.

Что тут началось – передать не могу! Мы смеялись, обнимались, бросали друг друга в воздух, кричали. И всё потому, что я и трое моих гостей, В.М. Зимин, И.М. Мильготин и А.П. Томилов – все! – стали лауреатами Ленинской премии. А вся лауреатская команда насчитывала шесть человек. Сообщение о присуждении премии вызвало шок ещё и потому, что мы слыхом не слыхивали о нашем выдвижении на премию, никаких документов не оформляли, по ка­бинетам не ходили. Всё было сделано с подачи Министерства обо­роны и Минхимпрома, их сотрудники подготовили все бумаги. Вот почему это был стопроцентный сюрприз.

Мы сразу начали вспоминать, как всё было. Как в конце шестиде­сятых к нам на завод приехал министр Л.А. Костандов и сказал: «Есть, ребята, важная для страны задача – надо сделать промышленный электролиз ацетона, который даст нам необходимый полупродукт для спецхимии. Кажется, эту задачу решить невозможно. Но может, попробуете?» Сказал один раз и больше к этой теме не возвращался.

А нам и не надо было говорить больше одного раза. Мы слова министра восприняли как госзадание, для его выполнения нам не требовались формальные распоряжения и предписания. Мы даже дополнительного финансирования на эту тему не запросили, обо­шлись внутренними резервами, благо финансировали нас хорошо и доверяли, не доставали мелочной опекой.

Если честно, завело нас одно слово, сказанное Костандовым, – «невозможно». Как это – невозможно? Нам – и невозможно?! Мы же упёртые были, вот и упёрлись. Корпели и пыхтели три года. Это только звучит просто – электролиз ацетона, а на деле получился двенадцатистадийный процесс, им, к слову сказать, до сих пор специалисты восхищаются, те, кто о нём знают.

Через три года звоним в министерство и спрашиваем: «Куда по­лупродукт отгружать?» Помнится, тогда в министерстве случился шок. В результате мы не только полностью закрыли потребности спецхимии в полупродукте, но ещё и обеспечили сырьём Калуж­ский завод душистых веществ. Получилась технология двойного назначения, о которой Минхимпром мог только мечтать.

Конечно, у нас сразу же возникла тьма вопросов – когда будут вручать премию? Где? Кто может присутствовать? Кто устраивает банкет, если устраивает, и где? Тут же позвонили И.В. Мартыно­ву, тоже члену нашей лауреатской команды, он жил и работал в Москве, в ГосНИИОХТе, и поручили всё выяснить. Оказалось, что вручать будут в Кремле через два месяца, в июле. По­скольку премия «закрытая», присуждена за секретные работы, то и вручение будет «закрытым», поэтому на вручении могут присут­ствовать только жёны. Жёны – это очень хорошо, пусть узнают, что мы не просто так с утра до ночи на работе пропадали, пусть увидят и проникнутся.

Но мы не стали откладывать празднование в долгий ящик и обмывали премию в течение всех этих двух месяцев. В то время мой месячный доход составлял около тысячи рублей. Так вот, на гулянку в течение двух месяцев – надо же было проставиться по полной – я потратил тысячи три. А тут ещё вдруг модное ман­то из Франции подвернулось, из искусственного меха с ворот­ником из ламы. Купил и манто, пусть Инге тоже премия будет. Гулять так гулять!

Тем временем наши московские друзья-коллеги суетились в столице по поводу банкета. По великому блату договорились с главным рестораном гостиницы «Москва», что, конечно, было удобно: вышел из Кремля, и вот тебе банкет, в двух шагах. Не гово­ря уже о том, что нас, лауреатов Ленинской премии, поселили в го­стинице «Москва». Вообще, организация нашей поездки в столицу – перелёт, встреча, сопровождение – была на высочайшем уровне.

Церемония награждения прошла невероятно торжественно, в Георгиевском зале в Кремле. Лауреатские значки нам вручал Мстислав Всеволодович Келдыш, президент Академии наук СССР. Это было ни с чем не сравнимое чувство счастья, от которого, ка­залось, я сейчас взлечу.

И вот мы уже в ресторане. Смотрим на накрытые столы, и сча­стье вытесняется не то что разочарованием, а скорее даже лёгким ужасом. Банкет стоил нам 15 тысяч, по две с лишним тысячи на каж­дого лауреата. И мы ожидали за эти деньги что-то близкое к пирам Ивана Грозного, как их показывали в фильмах. Какой там! На столах стояла скудная, неаппетитная закуска, а салаты своим видом и кон­систенцией подсказывали, что родились они не меньше суток назад. В общем – кошмарный стол! Но мы, волгоградские, – тёртые кала­чи. Знали мы эту Москву с её штучками, поэтому без трёхлитровой банки чёрной икры в столице не появлялись. Должен сказать, что в то время чёрная икра была волшебной валютой, открывавшей все двери и решавшей все проблемы. Поэтому мы были вооружены до зубов: три (!) трёхлитровые банки чёрной икры, осетрина горячего копчения и грунтовые помидоры огромных размеров.

В общем, взяли мы за пуговицу директора ресторана, отвели в сторонку и вручили ему две трёхлитровые банки икры: одну – чтобы поставить на стол, вторую – для ресторана. В считаные минуты всё радикально изменилось. Официанты забегали, как тараканы, стол накрыли заново на наших глазах, появились свежие дорогие заку­ски, а наши помидоры, осетрина и икра оттенили роскошь.

На следующий день, днём, мы с жёнами поехали на микроавтобусе ГосНИИОХТа обедать в один из лучших ресторанов Москвы в Архан­гельском. Приезжаем – а там перерыв с двух до шести, обед, но не для нас. Как бы не так! Ведь у нас оставалась ещё одна банка чёрной икры… Двери распахнулись, в мгновение ока на столе появилась настоящая дичь – лосятина, кабанятина и многое другое. Мы споро принялись за еду, ведь на вечер у нас уже был заказан ресторан на Старой площади, тоже отрекомендованный как один из лучших в Москве.

Разумеется, банкеты продолжились и в Волгограде, когда мы вернулись. Короче говоря, Ленинская премия встала нам в круп­ную сумму, мы расплачивались полгода – возвращали долги. Ведь сама премия была невелика – по тысяче с небольшим на каждого лауреата в команде. Да пусть бы и ничего не давали!.. Ведь не в деньгах же дело! Главное тут – признание, признание твоих про­фессиональных достижений. Для меня Ленинская премия была и остаётся самой ценной наградой. Даже не знаю, с чем её можно сравнить. Это как золотая олимпийская медаль для спортсмена. Это – навсегда, это всегда с тобой.

ИНГА

В том же году в сентябре мы с Сергеем поеха­ли отдохнуть в санаторий «Актёр» в Сочи. В перерывах между играми в преферанс с тё­щей Сергея Михалкова мы посещали все экс­курсии. И вот очередная – в форелевое хозяй­ство Красной Поляны. На экскурсию набился полный автобус. Но это была не просто экс­курсия. На месте всем нам дали удочки и раз­решили ловить форель в специальном бассейне. Пойманную рыбу мы сдали на кухню ресторана, и нам её приготовили на обед.

Стол накрыли большой, на всю группу. За столом выясни­лось, что у одной из девиц из Московской филармонии сегодня день рождения. Все начали её поздравлять, произносить тосты. После пары рюмок чёрт меня дёрнул, я взяла слово для тоста и предложила выпить за моего мужа, который недавно получил Ленинскую премию. Все одобрительно зашумели, а кто-то за столом выкрикнул: «Раз премию получили, значит, и угощение за ваш счет?» И Сергей, разумеется, оплатил всё застолье не­знакомых нам людей.

У Сергея было много наград, но среди них три главных, ко­торыми он особенно гордился и надевал по торжественным случаям, обязательно на День химика, – это значок лауреата Ленинской премии, медаль Гагарина, полученная после пуска «Бурана», и знак «Заслуженный изобретатель». А ещё с особой нежностью он относился к знаку ЦК ВЛКСМ «За освоение це­линных и залежных земель», который он получил в 1958 году после целины. Возможно, этот знак напоминал Сергею ещё и о нашей необычной помолвке.

ЦИТАТА

На каждый новый день надо смотреть как на маленькую жизнь.

Максим Горький