Гигант производственного секса

В анонимке аккуратными печатными буквами, выведенными как будто по линейке, было написано: «Довожу до вашего сведения, что директор завода имени Петрова Ломакин Ю.И. – сексуальный маньяк. Уборщица регулярно находит под окнами его кабинета кучи порванных презервативов. Партия должна принять меры и прекратить это безобразие!»

Анонимка поступила в Волгоградский обком партии и стала мне известна, поскольку в то время, а дело было в 1975 году, я был членом бюро обкома. Юрий Иванович Ломакин, которого я хорошо знал, был действительно очень видный мужчина и вполне мог пре­тендовать на звание секс-символа. Высокий, стройный, плечистый блондин с голубыми глазами – он, наверное, потревожил не одно дамское сердце, вольно или невольно. Однако горы использован­ных презервативов под окнами его кабинета, к счастью (или к со­жалению?), не имели никакого отношения к сексу. Это была произ­водственная необходимость, о которой я хорошо знал.

Волгоградский завод нефтяного машиностроения имени Пе­трова, который возглавлял Ломакин, изготавливал реакторы, ко­лонны, сепараторы, теплообменники, нефтяные насосы и многое другое оборудование для нефтяной и нефтехимической отрасли. Сотрудничал он и с моим Волгоградским химзаводом и частенько помогал нам решать разные производственные проблемы, в том числе и весьма специфические. Одна из таких проблем – «сере­бряное» оборудование. Дело в том, что продукты спецхимии, ко­торые делали на моём заводе, могли быть изготовлены только в реакторах, внутренняя поверхность которых покрыта серебром. В обычных стальных реакторах процесс не шёл, точнее, шёл не в ту сторону. В мою бытность главным инженером на моём заводе по разным реакторам была распределена тысяча тонн серебра. Но как покрыть равномерным слоем серебра поверхность стального реактора или трубы?

Оригинальной для того времени технологией изготовления би­металлических листов владел Ю.И. Ломакин. Выглядела она так. На стальном листе размером пять на восемь метров ровным сло­ем выкладывали кубики серебра. Затем надо было направить на поверхность серебра взрывную волну, которая намертво скрепит два металла. Размещать заряды точечно не годилось – получи­лась бы точечная сварка, а здесь нужна была сплошная сварка двух больших поверхностей. Тогда придумали сваривать металлы с помощью гидравлического удара: на слой серебра накладывали специальную рамку с водой, в которую помещали заряды взрыв­чатки. После подрыва вся масса воды била по серебру, буквально впечатывая его в сталь. Получался биметаллический лист, из кото­рого уже можно было делать реакторы и обвязку.

Красивая технология, но есть одна проблема – заряды взрыв­чатки надо было как-то изолировать от воды, чтобы не было осе­чек. Вот тогда Ломакин с коллегами и придумали помещать их в презервативы и уже в такой комплектации погружать в воду. Трудно себе представить, сколько этих «резиновых изделий № 2» пришлось перепортить, прежде чем была отработана технология. Ломакин со своими инженерами экспериментировали с зарядами в презервативах во дворе завода, на открытом воздухе. Но роза ветров была такой, что все резиновые останки сдувало под окна директорского кабинета.

Теперь можно приоткрыть тайну, какие продукты спецхимии мы варили в серебря­ных реакторах в то время. Это были боевые отравляющие вещества. Поэтому презерва­тивная технология изготовления биметалличе­ских листов тоже была вполне военной тайной. Так вот, анонимка, отправленная в обком и рассмотренная соответству­ющей комиссией в порядке очерёдности и по всем правилам, по сути, раскрыла военную тайну. Вот почему не надо давать анонимкам ходу – можно выпустить джинна из бутылки.

Кстати, в последние годы меня часто спрашивают, не мучили ли меня, производителя боевых отравляющих веществ, совесть и ноч­ные кошмары? Нет, нисколько. Мы производили боевые ОВ вовсе не для того, чтобы их применяли на полях сражений. Мы сильно отстава­ли от Британии, Германии и США – мировых лидеров по производству этих веществ. И нам во что бы то ни стало надо было восстановить паритет, чтобы это западное химическое оружие не было применено на нашей территории. По сути, мы создавали оружие сдерживания и работали на оборону и защиту страны. Ситуация идентична той, что сложилась с созданием атомной бомбы, которую наша страна (в от­личие от США) никогда не использовала в военных целях.

Справились мы и с задачей производства химического оружия. И тоже обошлись без его применения. В 1992 году Генеральная ассам­блея ООН приняла Конвенцию о запрещении химического оружия, которую в течение нескольких лет подписали почти 200 государств. Мы, в соответствии с конвенцией, прекратили выпуск ОВ и приступи­ли к уничтожению химоружия, что представляло отдельную и очень сложную задачу. Я уже не имел к ней прямого отношения, хотя унич­тожение происходило по регламентам, которые утверждал я ещё в мою бытность замминистра. Но коллеги справились – последний боеприпас с ОВ был уничтожен в России в 2017 году.

ЦИТАТА

Жизнь имеет в точности ту ценность, которой мы хотим её наделить.

Ингмар Бергман