Когда Леонид Аркадьевич понял, что на меня можно положиться, он стал поручать мне один завод за другим. К слову сказать, в то время в подчинении министерства находилось более тысячи заводов, институтов и проектных организаций с опытными производствами. Каждый год мы пускали несколько новых химических заводов. Каждый пуск – это большое событие, ответственное, нервное, волнующее. Любой новый завод надо было пускать либо точно в срок, обозначенный в государственном плане, либо до срока. А вот позже – невозможно. Это всё равно что расписаться в собственном бессилии, полное фиаско для министерства и министра.
В 1980 предстоял пуск большого и очень важного завода «Электрохимпром» в Навои (Узбекистан), на котором должны были делать средства защиты растений для сельского хозяйства – гербициды, дефолианты и многое другое. Завод купили в Западной Германии у компании «Bayer», и куратором его строительства и пуска в Навои был специалист из Германии, прекрасно знавший своё дело и русский язык, Герхард Райкард. За глаза мы таких людей, запускающих новые заводы, называли пускачами.
С пуском мы явно и почти безнадёжно опаздывали. Казалось, что Герхард придирается к мелочам и нарочно тормозит процесс. Владимир Владимирович Листов, который стал министром химпрома в 1980 году, страшно нервничал и попросил меня взять «Электрохимпром» под свой контроль. Поезжай, говорит, разберись на месте, надо найти с пускачём общий язык.

Приезжаю, знакомлюсь. Немец, строгий и непреклонный, протягивает мне бумаги. Вот, говорит, пятьдесят семь замечаний. Пока они не будут исправлены и устранены, я не разрешу пускать завод. Смотрю – все замечания очень серьёзные, все по делу, никаких придирок. Беру документ и собираю срочное совещание с руководством Минсредмаша, которое строило завод. Говорю, вот список замечаний и недоделок, я с ними полностью согласен. Надо немедленно всё устранить. Строители, как обычно, запели свою песню на все времена: мы не успеем, здесь работы много, давайте пустим завод, а потом доделаем. Нет, говорю, так не будет. Даю вам десять дней на устранение – это реальный срок. Через десять дней проверю. Если не сделаете – пеняйте на себя.
Герхард был уверен, что при таких темпах строители будут исправлять замечания ещё полгода, и расслабился. Герхард, не расслабляйся, говорю, через десять дней приеду, и будем принимать работу. Через десять дней всё сделано. Немец смотрит ошалелыми глазами – поверить не может. Не знал, что мы и так можем работать.
Объект у строителей приняли, но пускать завод не можем – персонал не обучен. Чтобы новое производство начало работать, необходимо было подготовить более сотни операторов. За эту работу отвечали немцы. Спрашиваю: «Герхард, в чём дело?» – «Да не хотят они учиться!» – в сердцах восклицает Герхард. Опять человеческий фактор, куда же без него. Ладно, думаю, и не с такими ситуациями справлялись. Собираю персонал и объявляю, что если они выучатся, причём по-настоящему, за тридцать дней, то сразу после учёбы получат на разряд выше с соответствующим повышением зарплаты. Через несколько дней звонит Герхард: «Ничего не понимаю. Они учатся как звери, от меня не отходят! Какая-то необъяснимая перемена!» Обучение пошло столь успешно и столь быстро, что даже педантичный Герхард через двадцать дней признал, что персонал готов к работе на новом производстве.
Я примчался на завод и дал команду на пуск. Пуск прошел замечательно. А главное – в срок. Министр был счастлив, да и все мы тоже, включая нашего пускача. Однако лёгкая тень озабоченности угадывалась на его лице. Улучив момент, Герхард отозвал меня в сторонку и говорит: «Сергей, ты хороший специалист и управленец, я тебя уважаю и потому даю совет – убери с производства вот этих семерых», – и протягивает мне список. – «Чем же они тебе не понравились?», – спрашиваю. «Не буду объяснять, – говорит, – просто поверь и убери». Герхард был старше меня на пятнадцать лет и опытнее. А я всегда прислушивался к мнению профессионалов. Эти семеро оказались не местными узбеками, а прикомандированными из других регионов, и мы отправили их по домам.
Через полгода на заводе прогремел взрыв. Звоню Герхарду, спрашиваю: «В чём дело?» – «Я же просил убрать тех семерых!» – «Мы и убрали», – говорю. «Да, убрали, а потом одного из них быстро вернули. Вот он и взорвал». – «Так он что – террорист?» – «Нет. Просто есть люди, которым нужен постоянный эксперимент. Все семеро были из их числа. Я с такими типами раньше сталкивался, поэтому умею их вычислять – у них глаза блестят по-особому».
Я не стал объяснять Герхарду, что у нас народ такой – любит экспериментировать. Что будет, если дернуть за эту ручку? Или нажать на эту кнопку? Или загрузить в реактор меньше реагента (исключительно в целях экономии)? Или сократить время выдержки (для роста производительности труда)? А чтобы работать и экспериментировать было ещё интереснее, наши люди не читают инструкции. Но понятно, что на химическом производстве, где твоя безопасность – это производная дисциплины, экспериментаторам не место. Вот такой человеческий фактор.
ЦИТАТА
В природе всё мудро продумано и устроено, всяк должен заниматься своим делом, и в этой мудрости — высшая справедливость жизни.
Леонардо да Винчи