Друзья

Наша жизнь с Ингой, вместе и по отдельности, сложилась так, как мы хотели и мечтали. Наверное, нам везло, не без этого. Но мы ра­ботали так много и так целеустремлённо, что иного результата и быть не могло. Нас формировали обстоятельства, сложные задачи, огромные нагрузки и, конечно, наше ближнее окружение, в котором родные становились друзьями, а друзья – родными. Друзья научили нас многому, да что там научили – открыли нам новые миры.

В посёлке Бекетовка по соседству с нами жила семья казахов Би­секеновых. Михаил, глава семьи, был чуть постарше меня и работал со мной на заводе начальником смены в соседнем цехе. Впослед­ствии он стал заместителем директора завода. А его жена, краса­вица Галия, которую в своё время он буквально украл в Ташкенте и привёз в Волгоград, славилась своими кулинарными талантами. Однажды Бисекеновы пригласили нас с Ингой в гости. Мы сели за стол, и нам подали каурдак – обжаренные бараньи внутренности. Оказалось, что барана зарезали незадолго до нашего прихода.

Не успели мы разобраться с требухой как Галя (так мы звали Га­лию) вынесла на большом блюде и поставила на стол варёную го­лову барана. Я опешил – что, и голову будем есть? Оказалось, что по среднеазиатским традициям варёную баранью голову подают на стол с единственной целью – для возвеличивания гостей. И вот хо­зяин взял острый нож, начал отрезать от головы маленькие кусочки – от щеки, носа, уха – и передавать их персонально гостям, сопрово­ждая свой дар добрыми и лестными словами о госте.

Эта красивая и необычная традиция мне так понравилась, что я стал практиковаться в искусстве возвеличивания гостей с по­мощью бараньей головы – и в русских компаниях, и в восточных. Непростое дело, скажу я вам, творческое, ведь каждый раз для каждого гостя надо было придумать что-то оригинальное, содер­жательное и точное. А бывало, что за столом сидело и двадцать, и тридцать человек. Однако технику такого экспромта я освоил, и это доставляло мне несказанное удовольствие.

Гостеприимство и щедрость Бисекеновых были удивительны­ми. Однажды, когда я уже работал в Москве, я привёз большую делегацию польских химиков в Волгоград. В выходной день мы отправились в гости к Бисекеновым на дачу. Дача – это сильно сказано, скромный двухкомнатный самостройный домик в саду. Но в этом саду стоял баран… Хозяева отправили нас на канал ку­паться, а когда мы вернулись, барана уже не было. Он превратился в каурдак, бешбармак и, конечно, варёную баранью голову. Надо было видеть изумлённые лица поляков, когда началась процедура их возвеличивания с передачей каждому кусочков головы.

Но ещё более их, потрясла чёрная икра. На столе стояло невообразимое количество полных пиал. Предпола­галось, что гости будут есть икру лож­ками. Сначала её подали на закуску, потом – на десерт. Ирена, одна из членов польской делегации, глядя на эту икру, заплакала. Что случилось? Оказывается, она плакала от того, что уже не могла есть икру ложками, но и отказаться от этого деликатеса тоже не могла. «А пить можешь?» – спросил Михаил. «Могу», – кивнула Ирена. И тогда Михаил выва­лил икру из пиалы в тарелку с бульоном, и Ирена пила этот бульон с икрой. Пила и приговаривала: «Мне никто не поверит, что я не толь­ко ела чёрную икру ложками, но и пила её».

Михаил познакомил меня с мусульманскими обычаями и тради­циями, с местным муллой, и это очень помогло мне в совместной работе с химиками Татарии, Средней Азии, Кавказа, да и при обще­нии с зарубежными партнёрами.

А Инга своей карьерой во многом обязана Нине Викторовне Коршуновой, с мужем которой, Юрием Евгеньевичем, мы работали на одном заводе. Нина Викторовна была завучем в техникуме, куда пришла работать преподавателем Инга. Она сразу же разглядела в моей жене и педагога, и организатора, и директора и немедленно нагрузила её огромной работой. А сама смотрела на Ингу и с удов­летворением отмечала: смотри-ка – справляется!

Я же благодарен Нине Викторовне за ту мудрость, тактичность и теплоту, которые не раз спасали наш с Ингой брак. Инга не лю­бит плакаться. Но если ей становилось невмоготу, то плакалась она в жилетку Нины Викторовны, её ангела-хранителя. Признаю, пожаловаться было на что – жизнь в одном доме с моей деспотич­ной мамой требовала мужества и терпения. Однажды, когда мама поставила мне ультиматум – либо я, либо она, Инга бросилась к Нине Викторовне. Та выслу­шала, успокоила, посоветовала, что делать, а сама на следующий день, не ставя нас в извест­ность, пришла к нам домой и поговорила с моей мамой. Что уж она ей сказала – не знаю, но мир в семье был восстановлен.

Поэтому когда я говорю, что нам везло, то имею в виду наших дру­зей, на которых нам определённо везло. Они нас учили, спасали, вдох­новляли, поддерживали, веселили и просто делали счастливыми.

Лежу на больничной койке и представляю, как мы с друзьями, ставшими одной большой семьёй, собрались за столом. Галя Би­секенова выносит варёную голову барана, и я начинаю ритуал. Мозг и шею, а вместе с ними мудрость и силу, отдаю сёстрам Гале и Оле, братьям Вадиму и Борису, старейшинам в своих семьях. Нос и ухо – дорогому мне коллективу «Никохима», чтобы всегда держали нос по ветру и ухо востро. Глаза, а вместе с ними зор­кость – Володе Разумову, Валерию Ширвашидзе, Юре Ильину, Альфреду Аронову и Александру Шакмаеву, чтобы всегда ясно видели цели в своей работе. Щёчки – Наташе Коноваловой, Гале Ширвашидзе, Наташе Ильиной, Тане Глаголевой, Людмиле Ро­мановой и Ларисе Кулагиной, пусть они сберегут вашу красоту и здоровье. Наконец, губы барашка – любящим и любимым парам: Кавецким Алексею и Гале, Родионовым Коле и Гале, Шинкаренко Володе и Але, Мордвинцевым Эле и Юре, Лиснякам Ире и Володе, Ламбревым Инне и Валентину, Филалеевым Юре и Надежде, Ут­киным Валентине и Леониду. А Олегу, моему бессменному водите­лю, помощнику и другу, с которым мы были вместе 27 лет, – всего по кусочку. Всю оставшуюся голову отдаю семье Бисекеновых, чтобы продолжали приобщать нас к восточным традициям и му­дрости. В дополнение к этим дарам посылаю всем вам мою лю­бовь. Спасибо, что вы есть у меня.

ЦИТАТА

Тот, у кого в душе светит солнце, будет видеть солнце даже в самый хмурый день.

Конфуций